С первых лет изучения кайнозойского покрова севера европейской части Союза особое внимание уделялось так называемым «межледниковым отложениям», которые на всей описываемой территории, как правило, охарактеризованы морской фауной. Исследование межледниковых комплексов фауны позволяло заглянуть в прошлое Баренцева моря, проследить ход изменений гидробиологических условий на отдельных участках палеобассейна и воссоздать фрагменты картины эволюции бентонической фауны. Возможность подобных палеогеографических реконструкций привлекала внимание крупнейших русских зоологов [Книпович, 1900 и др.], которые положили начало систематическому изучению антропогеновой ископаемой фауны. Целую эпоху в исследовании ископаемых комплексов составили работы М.А. Лавровой [1933, 1946, 1949]. Однако из-за слабой изученности кайнозойского покрова долгое время все известные находки ископаемой фауны относились к рисс-вюрмскому и более молодым интервалам разреза.

Первый этап изучения ископаемой фауны завершился работой М.А. Лавровой «О географических пределах распространения бореального моря и его физико-географическом режиме» [1946]. Обзор по ископаемым двустворчатым моллюскам Советской Арктики был сделан В. Н. Саксом в монографии «Четвертичный период в Советской Арктике» [1953]. Наконец, к XXI сессии Международного геологического конгресса вышла в свет работа М.А. Лавровой и С.Л. Троицкого «Межледниковые трансгрессии на севере Европы и Сибири» [1960], которая подвела итог периоду длительного изучения антропогеновой фауны и отразила изменение во взглядах на ее распределение по площади и в разрезе. Кроме широко известной бореальной трансгрессии в этой работе были описаны отложения северной (предшествовавшей максимальному оледенению) трансгрессии.

В последнее десятилетие на северо-востоке европейской территории Союза наряду с планомерно проводимой государственной геологической съемкой, были развернуты геологоразведочные и геологопоисковые работы, которые дали возможность детально ознакомиться с древними, ранее не известными, горизонтами кайнозойского разреза, содержащими фауну. Таким образом, появилась возможность на значительном материале начать исследование доантропогеновой истории Арктического бассейна. Вопросы стратиграфического расчленения кайнозойского разреза подробно рассматриваются в статье «Кайнозойский покров севера Тимано-Уральской области» [Белкин и др., 1966]. При описании фаунистических комплексов автор данной статьи не выделяет особо вашуткинский, считая вашуткинские отложения регрессивной частью роговских. Фауна мореюской свиты (казанцевской) по-прежнему описывается под названием казанцевской. Каргинские фауны по отношению к казанцевским расцениваются так же, как вашуткинские по отношению к роговским.

Видовые определения, использованные в данной работе, выполнены М.Н. Книповичем, М.А. Лавровой, А.А. Малаховым, В.Н. Саксом, С.Л. Троицким и автором.

Колвинская трансгрессия

Колвинские отложения широко развиты в северных частях описываемой территории. Кроме моллюсков отложения содержат своеобразный комплекс фораминифер, а также остракоды, диатомовые водоросли, радиолярии, спикулы губок. В некоторых разрезах отмечались офиуры. Распределение моллюсков в известных в настоящее время разрезах колвинских отложений показано в табл. 1.

Наиболее характерны следующие виды: Propeamussium groenlandicum (Sow.), Yoldiella lenticula (Mull.), Nucula tenuis Mont., Macoma calcarea Chemn. В меньших количествах отмечены Yoldiella fraterna (Verr. et Bush.). Leda pernula (Mull.), Portlandia arctica (Gray). Указанные виды составляют ядро колвинских палеобиоценозов. В отдельных разрезах к ним добавляются Macoma cf. baltica L. (скважина 80, пос. Хорей-Вэр), Cardium sp. (там же), Antalis entails L. (скважина 74, пос. Шапкино), Alvania scorbiculata (Mull.) (скважины 35, 100 - пос. Тобседа). В разрезах острова Колгуев и р. Индиги отмечены Astarte borealis Chemn. и Arca glacialis Gray. Прежде чем попытаться представить себе гидробиологический режим колвинского бассейна, обратимся к схеме распространения колвинских комплексов моллюсков, совмещенной с гипсометрической схемой докайнозойского рельефа (рис. 1). Обращает на себя внимание факт различного гипсометрического положения подошвы колвинских отложений. Почти во всех разрезах фауна появляется у контакта с коренными породами (скважины 100, 35, 10, 74, 1, 79, 80, 514). Однообразие состава колвинских палеобиоценозов затрудняет выполнение каких-либо палеогеографических построений.

Определенные С.Л. Троицким в скважине 10 (Хангурей) и скважине 1 (Усть-Цильма) колвинские палеобиоценозы расцениваются им как «арктические комплексы океанической фауны» [Троицкий, 1964]. С.Л. Троицкий считает, что «слои с фауной такого состава могли сформироваться лишь в настоящем арктическом бассейне типа современного Карского моря или северо-восточной части Баренцева моря». Казалось бы, учитывая современное распространение подобных биоценозов, с этим трудно не согласиться. Однако обратимся к фактическому материалу. Отсутствие отложений, соответствующих началу трансгрессивного цикла, причем как в районах поднятий, так и в депрессиях, - первый факт, заставляющий подвергнуть сомнению утверждение об океаническом характере трансгрессии. Далее, использование вида Ioldiella fraterna (Verr. et Bush.) в качестве индикатора больших глубин, характерного для открытых частей арктических морей «близи континентального склона и глубоководных желобов шельфа», вряд ли оправдано. Известно, что вид этот в значительной степени эврибатный. Л.А. Зенкевич для Карского моря отмечает, что «в прибрежной, в основном южной, более мелководной части моря наиболее преобладают Portlandia arctica, P. fraterna, Macoma calcarea, M. baltica, M. Moesta, Astarte barealis, A. montagui» [Зенкевич, 1963]. Все вышесказанное относится и к таким видам, как Ioldiella lenticula (Mull.) и Propeamussium groenlandicum (Sow.), которые встречаются в настоящее время в диапазоне глубин от нескольких до сотен метров и более. Наконец, в фаунистически охарактеризованных колвинских отложениях встречаются, как правило, растительный шлам и угольная крошка в количествах, позволяющих предположить наличие относительно близко расположенной береговой линии.

Что же касается температурных характеристик, то определение колвинского бассейна как чисто арктического также сомнительно по следующим причинам.

1. В скважине 74 (Шапкино) автором был определен Anlalis entails L., который расценивается зоологами как показатель теплых вод [Дерюгин, 1937]. Эта находка в низах кайнозойского разреза не является одиночной. В скважине 57-К, расположенной в районе Мутного материка, С.Л. Троицкий также определил Dentalium sp. (материалы Московского гидрогеологического треста).

2. По результатам спорово-пыльцевых анализов разрезов скважин 35, 10, 74, выполненных Е.И. Леоновой (Воркутинская комплексная ГРЭ) для колвинского времени, характерны спектры, указывающие на развитие смешанных лесов с преобладанием хвойных (ель, сосна, пихта), березы с примесью широколиственных и экзотов (Tilia, Corylus, Tsuga, Myrtaceae, Sequoia и др.).

Перечисленные выше факты еще не достаточны для того, чтобы решить окончательно вопрос о глубинах колвинского моря и его придонных температурах, но вполне определенно свидетельствуют против однозначной трактовки колвинского моря как глубоководного бассейна высокоарктического типа. Имеющиеся материалы пока не позволяют определить очертания бассейна.

Колвинские отложения южнее участка широтного течения р. Печоры пока неизвестны. Интересен факт их находки в скважине 514 в районе, близком к Уралу (см. рис. 1, 13). Здесь они представлены в обычных алеврито-глинистых фациях сравнительно малой мощности и охарактеризованы нормальным «колвинским» комплексом моллюсков. Отсутствие в разрезе грубообломочного материала, возможно, свидетельствует о том, что Урал в описываемое время как горная страна не существовал, а представлял собой архипелаг крупных островов (типа Вайгача и Новой Земли), через проливы которых осуществлялась связь между печорским и западно-сибирским бассейнами. Конец колвинского времени ознаменовался мощными поднятиями, вызвавшими регрессию моря, последующий частичный размыв его осадков и интенсивное врезание речной сети. В настоящее время колвинские осадки сохранились не повсеместно. Наибольшей мощности они достигают лишь в депрессиях коренного ложа на севере описываемой территории. Глубина палеодолин крупных рек (Пра-Печоры, Пра-Ижмы, Пра-Усы), врезанных в колвинские отложения и свидетельствующих о величине послеколвинского поднятия, достигает 50-100 м.

Падимейская трансгрессия

Начало падимейского времени совпало со сложной палеогеографической обстановкой, обусловленной, вероятно, началом перестройки структурного плана Тимано-Уральской области. На конец колвинского времени и начало падимейского приходится период интенсивного воздымания Полярного Урала, отразившийся в обогащении терригенным материалом отложений падимейской свиты в примыкающих с востока и запада депрессиях. Тем не менее, разрезы Малоземельской тундры и северо-западной окраины Большеземельской тундры, представленные песчано-алеврито-глинистыми фациями, свидетельствуют об относительно спокойных условиях осадконакопления. Здесь падимейские комплексы моллюсков обнаруживают определенную преемственность от колвинских. Примером падимейских палеобиоценозов этого типа может служить фауна, описанная в известном разрезе Вастьянский Конь [Лаврова, 1949; Попов, 1963; Троицкий, 1964]. С.Л. Троицким определены наряду с редкими Propeamussium groenlandicum (Sow.), Nucula tenuis (Mont.), Ioldiella lenticula (Mull.) виды Mytilus edulis L.,Cerastoderma ciliatum Fabr., Macoma baltica L., M. calcarea Chemn., Serripes groenlandicus Chemn. и некоторые другие. Автором статьи были просмотрены лишь остатки коллекции, собранной из этого обнажения П.Н. Софроновым (ВНИГРИ), основная часть коллекции была просмотрена В.В. Богачевым, который обнаружил в ней Cardium californiense. В просмотренных образцах были определены Serripes groenlandicus Chemn. (очень много), Volitopsius norvegicus Spengl. (несколько), Neptunea satura (Martyn) (несколько), Cardium sp. ind. (очень много обломков). Интересно отметить, что обилие крупных гастропод и их обломков приурочено к горизонту, насыщенному крупными обломками древесины (устное сообщение П.Н. Софронова). Такое обилие гастропод, захороненных вместе с обломками древесины, позволяет предположить наличие здесь в прошлом затишной зоны неглубокого участка бассейна вблизи его береговой линии. В более восточных разрезах подобные падимейские палеобиоценозы, связанные, очевидно, с самым началом трансгрессии, больше не встречены. Исключением являются глубокие части малоизученного падимейского разреза Коротаихинской депрессии, которая, несомненно, первой была залита водами наступавшего моря. Что же касается районов, расположенных к западу и северо-западу от низовьев р. Печоры, то и там известные ныне фаунистические комплексы, относимые нами к падимейским, обнаруживают черты сходства с вышеописанными. Относительная бедность видового состава этих палеобиоценозов объясняется, возможно, опресненностью тех участков палеобассейна, в которых они были обнаружены. Так, в разрезе скважины пос. Выучейское (материалы Л.С. Кассового, 5-е Геологическое управление) в пачке переслаивания песков и супесей определены Leda sp., Macoma calcarea Chemn., Mytilus edulis L. (примерно 0-20 м над уровнем моря).

Интерес представляет комплекс моллюсков, определенный В.Г. Легковой в скважине Сафоново, расположенной в среднем течении р. Пезы (Западное Притиманье). Здесь в интервале от 5 до 50 м выше уровня моря определены Leda pernula (Mull.), Macoma calcarea Chemn., Ioldia hyperborea Torell.", Mya truncata L., Saxicava arctica L., Cerastoderma ciliatum Fabr. Особенно интересна находка Cardium edule L. Весьма возможно, что в данном случае мы имеем дело уже с более высокими горизонтами, аналогичными встреченным в восточных разрезах, являющихся без сомнения падимейскими отложениями конца трансгрессии.

Песчано-алевритовые и глинистые морские отложения развиты сравнительно широко на территории, ограниченной нижним и средним течением Печоры, р. Усой и Пай-Хоем. Отличительной чертой падимейских фаун этого типа является появление представителей рода Cyrtodaria и среди них Cyrtodaria jenisseae Sachs. Наряду с этим в палеобиоценозах впервые появляются крупные экземпляры Cyprina islandica L. Ядро палеобиоценозов составляют Mytilus edulis L., Serripes groenlandicus Chemn., Cerastoderma ciliatum Fabr. и представители Cyrtodaria (табл. 2). Показательным является разрез падимейских отложений, вскрытый скважиной 454 в верховьях р. Подвэр-ю. Здесь на глубине 30 м ниже уровня моря определены следующие виды моллюсков: Serripes groenlandicus Chemn. (много), Saxicava arctica L., Mya truncata L., Cyrtodaria kurriana Dunker (несколько), С. aff. jenisseae Sachs (несколько), Natica clausa Brod. et Sow. и обломок крупной толстостенной створки Cyprina islandica L. (материалы С.А. Князева, определения В.С. Зархидзе). Весь комплекс заключен в маломощном песчано-галечном прослое. Подобные палеобиоценозы отмечаются еще в ряде пунктов, но уже несколько выше уровня моря. Морские падимейские разрезы этого типа залегают, как правило, прямо на коренных породах. Несколько отличается от них разрез скважины 191-К в районе г. Воркуты, где в алеврито-глинистых отложениях определены Admete viridula Fabr., Astarte montagui Dillw. и обломок тонкой раковины Ioldiella sp. (определения В.С. Зархидзе). И.Н. Семенов [1963] относит эти отложения к наиболее низким горизонтам кайнозойского разреза (т.е. колвинской свите). Однако, учитывая высокое положение этого горизонта в разрезе (100 м над уровнем моря), с этим трудно согласиться. Принимая во внимание алевритоглинистый состав вмещающих фауну отложений, можно лишь предположить, что они аналогичны падимейским отложениям первого типа и оказались несколько «приподнятыми» в результате поднятия Полярного Урала.

Как указывалось выше, для падимейского времени характерна сложная палеотектоническая обстановка, что нашло свое выражение в пестроте фаций как по вертикали, так и по простиранию. Падимейские отложения, охарактеризованные фауной моллюсков, составляют по мощности не более 10-15% от общего разреза, что же касается лагунных и континентальных фаций, то на их долю приходится около 50 %.

Морские падимейские отложения покрывают Северный и часть Среднего Тимана, часть Тобышского и Седуяхинское поднятия. Континентально-лагунные осадки, сопоставляемые с падимейскими, «опоясывают» гряду Чернышева и Печорскую гряду, Приполярный и Полярный Урал. Морские осадки в низовьях р. Янгарей сменяются континентальными в высокой части хребта Пай-Хой. Судя по глубоким разрезам Пра-Печоры на отрезке южнее Усть-Усы, ее палеодолина почти до самого водораздела в основном выполнена осадками, отложившимися в падимейское время. В этой связи интересна находка на р. Максаре (Восточное Притиманье) плиоценовой лагунной формы Hydrobia ex gr. syrmica Naum., характерной, по заключению доктора биологических наук Г.Г. Мартинсона, для Понто-Каспийской области. Не менее любопытна находка небольшой раковины Cardium edule L. из отложений водораздела Печоры и Вычегды (материалы Е.М. Тимофеева, определение В.С. Зархидзе). Поскольку сопоставление разрезов позволяет предполагать, что осадки, выполняющие долину Пра-Печоры, являются синхронными падимейским, эти единичные пока факты заслуживают самого пристального внимания. Конфигурация падимейского бассейна изображена на схеме (см. рис. 1). Нам представляется, что континентальный перерыв, предшествовавший началу падимейской трансгрессии в пределах Большеземельской тундры (а также в более южных районах), был значительно более длительным, чем в крайней северо-западной части описываемой территории. Несомненно, что падимейская трансгрессия на первом ее этапе захватила лишь территорию северной части Западного Притиманья и Малоземельскую тундру. Последовавшая затем регрессия этой части падимейского бассейна (в отложениях фауна сохраняет некоторые черты сходства с колвинской) была, возможно, вызвана поднятием Тимана, которое и явилось причиной осушения моря на непосредственно примыкавших к нему территориях.

В этот период, по-видимому, трансгрессия в Большеземельской тундре распространилась наиболее широко, но фауна падимейского бассейна оказалась уже в значительной степени обновленной. Если о конфигурации колвинского бассейна сказать что-либо определенное трудно, то конфигурация падимейского выявляет достаточно четко выраженный меридиональный структурный план (см. рис. 1).

Роговская трансгрессия

Отложения, относимые на данной стадии изученности кайнозойского покрова к роговской свите, отличаются большой сложностью строения. Микрофаунистически охарактеризованные отложения этого времени известны далеко на юге описываемой территории в бассейне р. Илыч и в верхах разрезов почти всех скважин, расположенных на севере. В долине Пра-Печоры (в ее верховьях) они выполняют эрозионные врезы в падимейских отложениях. На территории Большеземельской тундры вместе с вашуткинскими песчано-галечными отложениями они являются рельефообразующими породами и слагают самые высокие водоразделы. Южнее участка широтного течения р. Печоры каких-либо определимых моллюсков в отложениях роговской свиты до сих пор не найдено. Возможно, это следует объяснить тем, что отложение раннероговских осадков совпало со сложной палеотектонической обстановкой, выразившейся в создании системы изолированных опресненных водоемов различной величины и конфигурации, что, в свою очередь, отразилось на пестроте фациального состава осадков. Только при поднятиях южных районов и начавшемся сокращении раннероговских бассейнов на севере образовался, по-видимому, единый крупный эпиконтинентальный бассейн, конфигурация береговой линии которого свидетельствовала о завершении нового этапа перестройки структурного плана описываемой территории.

Верхнероговские отложения, охарактеризованные фауной моллюсков и усоногих, широко известны на территории Малоземельской и Большеземельской тундр. Находки обломков и целых створок моллюсков в отложениях бывшей «нижней морены» отмечались многими исследователями [Малахов, 1934; Кулик, 1926; Иорданский, 1939]. В течение ряда лет автор определял остатки раковин из «нижней морены» рек Тобыш, Цильма, Пеша, Чушевая, Колва, Колва-вис, Печора, Макариха и др. Интересно, что все они принадлежали видам Cyprina islandica L., Saxicava arctica L., Macoma baltica L., а также представителям группы Astartidae. После того как на севере Большеземельской тундры были изучены комплексы тех же моллюсков в отложениях несомненно морского генезиса, была сделана попытка объяснения факта нахождения фауны моллюсков в мореноподобных отложениях [Зархидзе, 1965].

Верхнероговские комплексы моллюсков бассейна р. Море-Ю представлены следующими видами: Astarte borealis Chemn. (очень много), Astarte montagui Dillw. (часто), Astarte crenata Gray., Astarte crebricostata Andr. et Forbs., Astarte elliptica (Brown.), Saxicava arctica L., Macoma baltica L. (часто), Macoma calcarea Chemn., Cyprina islandica L. (очень много обломков; целые створки мелких экземпляров единичны), Buccinum undatum L. и некоторые другие. Подобные, но несколько более бедные комплексы были изучены в бассейне рек Черной, Урер-Яга, Колвы (в верховьях) и Колва-вис (материалы А.К. Запольнова - ВНИГРИ и В.С. Зархидзе, определения В.С. Зархидзе). В центральных частях Большеземельской тундры находки целых створок раковин моллюсков в верхнероговских отложениях пока неизвестны. Один из наиболее полных комплексов в низовьях р. Лая представлен видами Astarte borealis Chemn., Astarte elliptica (Brown.), Astarte montagui Dilew., Mya truncata L. (много), Saxicava arctica L. (несколько), Cyprina islandica L. (обломки), Macoma baltica L. (несколько) (материалы P.Б. Крапивнера, Московский гидрогеологический трест, определение В.С. Зархидзе).

Сходный комплекс моллюсков отмечался в районе станции Кочмес: Astarte borealis Chemn., Astarte crebricostata Andr. et Forbs., Astarte montagui Dillw., Mya truncata L. (материалы И.Д. Данилова, МГУ, определение М.А. Лавровой). В 1957 г. Е.Ф. Станкевичем из этого же обнажения были определены (кроме вышеназванных видов) Macoma calcarea Chemn., Saxicava arctica L., Cyprina islandica L. (обломки). Значительно беднее представлена макрофауна в верхнероговских отложениях района г. Воркуты и правобережья р. Коротаихи.

Однообразие описываемых комплексов на огромной территории Большеземельской тундры свидетельствует о наличии здесь в конце роговского времени сравнительно неглубокого эпиконтинентального бассейна арктического типа, фауна которого весьма сходна с фауной юго-восточной части Баренцева моря.

Значительный интерес представляют так называемые «вашуткинские» комплексы моллюсков, ныне встречающиеся в северных районах описываемой территории в отложениях в пределах абсолютных отметок 135-180 м. Получившие свое название от района наибольшего распространения (Вашуткиных озер), вашуткинские комплексы связаны почти исключительно с песчано-галечными отложениями. Стратиграфическое положение этих отложений в разрезе определено в настоящий момент достаточно четко. Они представляют собой регрессивную фацию некогда обширной роговской трансгрессии [Зархидзе, 1965]. Вашуткинские палеобиоценозы почти полностью соответствуют роговским, но, будучи более мелководными, они нередко представлены многочисленными створками одного-двух видов.

Роговскими и вашуткинскими отложениями завершается разрез мощной Большеземельской серии, свидетельствующий о длительной и сложной истории, которую пережили и Тимано-Уральская область, и прилегающие к ней части Арктического бассейна в позднекайнозойское время.

Казанцевская (мореюская) трансгрессия

Это самая молодая из крупных кайнозойских трансгрессий. В пределах равнинной части Печорской депрессии на отметках 80-120 м сохранились следы ее береговой линии, выраженные в виде четких абразионных уступов и береговых валов. Отложения казанцевского времени вложены в более древние осадки. В чисто морских фациях они отмечаются только в районах, примыкающих к побережью. На всей остальной территории, где трансгрессия носила характер ингрессии в долины крупных рек и где ее влияние уменьшалось по направлению к их верховьям, отложения представлены в самых различных фациях от дельтовых и лагунных до озерно-аллювиальных. Характер палеобиоценозов районов Западного Притиманья, полуострова Канин и Малоземельской тундры определен нами ранее [Зархидзе, 1963]. На территории Большеземельской тундры казанцевская трансгрессия имела значительно меньшее распространение, чем это предполагалось. Осадки развиты неширокой полосой вдоль побережья, расширяясь лишь на участках, занятых некогда заливами и губами моря. Больше того, на значительном протяжении казанцевские пески, по-видимому, лишены фауны моллюсков или состав ее очень беден, что может быть объяснено сильным опреснением узких прибрежных участков. Палеобиоценозы казанцевского облика известны лишь в районе Хайпудырской губы. Здесь, в низовьях р. Море-Ю в песках, вложенных в роговские отложения, на абсолютных отметках 90-95 м описан комплекс, который по составляющим его видам может сопоставляться с палеобиоценозами стадии максимума трансгрессии [Зархидзе, 1963, 1965].

На побережье Печорского моря близ устья р. Талаты разрез морских отложений характеризуется следующим комплексом моллюсков: Macoma baltica L., Cyprina islandica L. (обломки), Macoma calcarea Chemn., Astarte borealis Chemn., A. montagui Dillw., Mactra elliptica Brown., Zirphaea crispata L. и некоторыми другими.

Подобный комплекс фауны в сходных отложениях был обнаружен на побережье Хайпудырской губы в районе устья р. Наульяха. Палеобиоценоз представлен следующими видами: Astarte borealis Chemn., Macoma baltica L., M. calcarea Chemn., Cyprina islandica L. - обломки (материалы А.К. Запольнова, определение В.С. Зархидзе). Расположенные значительно ниже уровня максимума трансгрессии оба вышеназванных комплекса могут быть сопоставлены с палеобиоценозами стадии регрессии, а сами отложения с древней губой - «прототипом» современной Хайпудырской. На основании исследований, проведенных в последние годы в северных частях описываемой территории, появилась возможность представить очертания казанцевского бассейна на разных стадиях его развития (рис. 2). При его регрессии (носившей прерывистый характер) море вошло в современные границы.

Общая картина распределения комплексов моллюсков по разрезу представлена в табл. 3. Подобная закономерность была отмечена С.Л. Троицким [1964], который трактовал ее как «полный цикл изменения во времени температуры морских вод и соответственно климатических условий» в такой последовательности:

позднеледниковое время - арктический климат,

начало межледникового времени - субарктический климат,

межледниковое теплое время - умеренный климат,

предледниковое похолодание - субарктический климат.

С.Л. Троицкий считал также, что «ход изменения состава фауны не прерывался ни разу явлениями обратного порядка и находится в полном соответствии с геологической позицией морских слоев, располагающихся между нижней и верхней мореной».

Следует сразу же заметить, что последнее положение для описываемых районов не подтверждается фактическим материалом, так как колвинские слои с морской фауной находятся в разрезе значительно ниже тех, которые относились ранее к «нижней морене». Кроме того, делать какие-либо категорические выводы о климате и климатических изменениях, руководствуясь только фауной моллюсков, рискованно. Зоогеографическая природа многих видов, входящих в колвинский («арктический», по Троицкому) комплекс, в настоящее время до конца не выяснена. Современное их положение в акватории Карского и других арктических морей необходимо рассматривать, учитывая историю фауны всего Арктического бассейна в целом. Что же касается результатов спорово-пыльцевых исследований, то они вообще не свидетельствуют о каком-либо арктическом климате в колвинское и падимейское время. Значительное похолодание отмечается лишь в конце роговского времени.

Таким образом, по результатам палеофитологических исследований намечается изменение климата от умеренного до холодного (арктического) и большеземельское время характеризуется нисходящей ветвью климатического цикла, а для неоген-четвертичного времени намечается только одно значительное похолодание, что, по нашему мнению, не противоречит ходу изменения состава фауны моллюсков в кайнозойском разрезе описываемых районов.

Не подтверждается фактическим материалом и положение о том, что ход изменения состава фауны ни разу не прерывался явлениями обратного порядка. Фаунистический комплекс широко известного обнажения Вастьянский Конь [Лаврова, 1949; Попов, 1963; Троицкий, 1964] (падимейский, в нашем понимании) расположен в разрезе значительно ниже, чем роговские, приуроченные к отметкам 70-180 м. Комплекс моллюсков из обнажения Вастьянский Конь, представленный более чем 20 видами, содержит формы (Cyprina islandica L., Neptunea despecta L., N. despecta var. carinata Penn, Volutopsius norvegicus Spengl.), свидетельствующие о значительно более благоприятном климате в этот период, чем в верхнероговское время, фауна моллюсков которого представлена в основном 5-6 видами при количественном преобладании астарт. При этом становится понятным давно известный факт нахождения в так называемой «нижней морене» (роговской свите) обломков толстостенных циприн, которые могли быть вымыты из нижележащих отложений. В то же время казанцевские отложения содержат в больших количествах такие бореальные виды, как Cyprina islandica L., Mactra elliptica Brown., Cardium edule L., Panopea norvegica Spengl. и др. [Зархидзе, 1963; Троицкий, 1964]. Таким образом, изменения в составе фауны с падимейского времени отразили полный цикл климатических изменений.

В нашем понимании изменение комплексов моллюсков в разрезе кайнозойских отложений является отражением длительной и сложной геологической истории Арктического бассейна вообще и описываемой территории в частности.

Представляется, что в колвинское время на месте современной Большеземельской и Малоземельской тундр был обширный морской бассейн. Выдержанность состава колвинских палеобиоценозов и литологии осадков на значительных площадях несомненно свидетельствует о постоянстве внешних (абиотических) факторов в течение длительного времени. Считать колвинские палеобиоценозы глубоководными, как указывалось выше, вряд ли правильно. В отношении ископаемой фауны (так же, как и в отношении современной) справедливо то положение, что «корреляция размещения данной фауны и глубины - чисто внешняя: животные реагируют в известной мере не на сам фактор глубины, а на связанные с нею характеристики водной среды» [Милославская, 1964]. В настоящее время зоологами накоплены многочисленные факты, свидетельствующие об исключительной пластичности моллюсков - организмов, обладающих большими эволюционными возможностями. Эти факты в значительной степени ограничивают универсальное значение режима солености и температур для понимания распространения моллюсков [Гурьянова, 1951; Милославская, 1964].

Сравнение падимейской и колвинской фаун (особенно на ранних стадиях развития падимейского бассейна) заставляет предположить, что колвинский бассейн был относительно замкнутым. Появление в падимейских палеобиоценозах таких видов, как Cyprina islandica L., Neptunea despecta L., N. despecta var. carinata Perm., Cardium edule L., Volutopsius norvegicus Spengl. и ряда других, впервые свидетельствует о широкой связи с Атлантикой. Существование в какой-то период преграды на пути теплого Атлантического течения подтверждается анализом современного растительного и животного мира Шпицбергена, Гренландии и Скандинавии. Выявление для этих территорий ряда общих видов явилось в свое время причиной возникновения гипотезы «материковых мостов» [Сакс, 1953]. С другой стороны, для колвинского времени не следует отрицать возможности широких связей с восточными морями Арктического бассейна. В.Н. Сакс приводит описание разреза в северной части острова Комсомолец, где в песках и рыхлых песчаниках с обломками древесины были определены Picea obovata Lbd., Cupressaceae, Juniperus communis L., Pinus sibirica Mayr., Larix sibirica Ldb., а из пыльцы Podocarpus, Corylus, Juglanus, Carpinus, Pterocarya, Nyssa. и др. [Сакс, 1953]. С этими, несомненно, верхнетретичными отложениями В.Н. Сакс сопоставил отложения с Macoma calcarea Chemn., Cerastoderma ciliatum Fabr. и раковинами Nucula, непохожими на Nucula tenuis (Mont.). Мак-Нейл не отрицал теплых климатических условий для северной Аляски в миоцен-плиоценовое время, указывал в составе фауны моллюсков этого периода такие виды, как Propeamussium groenlandicum (Sow.), Macoma calcarea Chemn., Cerastoderma ciliatum Fabr., Saxicava arctica L., Cyrtodaria kurriana Dunker, т.е. виды, обычные для современных арктических морей [MacNeil, 1957]. Отсутствие Propeamussium groenlandicum (Sow.) у современных берегов Аляски и обитание его в Восточно-Сибирском море может объясняться внедрением «активной» тихоокеанской фауны в результате возникновения Берингова пролива.

Из известных самые ранние падимейские фауны уже значительно богаче колвинских. В них появляется целый ряд бореальных и аркто-бореальных, в современном понимании, видов. Представители колвинских палеобиоценозов (Propeamussium groenlandicum, Nucula tenuis и др.) малочисленны, а в конце падимейского времени исчезают совсем.

В палеобиоценозах падимейского моря наиболее представительны Cerastoderma ciliatum Fabr., Serripes groenlandicus Chemn., Mytilus edulis L., Cyprina islandica L., Cyrtodaria kurriana Dunker, Cyrtodaria jenisseae Sachs. Подобная смена структуры палеобиоценозов с колвинских на падимейские должна была протекать постепенно и в течение достаточно длительного времени. Возможно, что внедрение атлантических вод, вызвавшее смешение активной атлантической фауны с «местной» колвинской, и было причиной постепенной миграции последней к северо-востоку в пределы открытых участков современного шельфа Карского и северо-восточной части Баренцева морей. Возможность подобных миграций отмечалась многими исследователями. В.Н. Колесников считал, что «глубоководные формы произошли, несомненно, от мелководных в процессе приспособления последних к менее благоприятным условиям жизни».

Судя по разнообразию фаций, падимейский бассейн изобиловал островами и отмелями. Сама трансгрессия носила прерывистый, зачастую ингрессионный характер.

Для падимейского времени наиболее характерны такие эвригалинные и эвритермные виды, как Portlandia arctica Gray, Mytilus edulis L., Cyrtodaria kurriana Dunker, Cardium edule L. Учитывая это, не исключено, что эвригалинный Cardium edule L. в какой-то момент мог быть «оттеснен» к югу в систему полузамкнутых водоемов, занимающих депрессии Пра-Печоры, Пра-Вычегды и площади разделяющих их водораздельных пространств. Возможно, этот момент падимейской истории следует связывать с находкой Cardium edule L. на водоразделе Печоры и Вычегды (абс. отм. 165-167 м). Этот пока единичный факт так же, как и находка в бассейне р. Ижмы лагунной Hydrobia ex. gr. syrmica Naum., вновь приводит к предположению о возможности соединения Каспийского бассейна с Арктическим. На наличие такой связи с достаточной определенностью указывали зоологи К.М. Дерюгин [1937], Е.Ф. Гурьянова [1951], Л.А. Зенкевич [1963]. К.М. Дерюгин писал, что целый ряд фактов указывает на некогда бывшую связь Каспия с мелководьем и эстуариями северных морей. И перед геологами стоит крупная задача выяснить близкий контакт в какой-то геологический период северных эстуарных и мелких прибрежных вод с южными водами Понто-Каспия.

А.П. Карпинский в «Очерках геологического прошлого Европейской России», указав на цикличность продольных и широтных поднятий и опусканий на Русской платформе, особо отметил мобильность Предуральской ее части [Карпинский, 1919]. В этой же работе он писал, что «в течение промежутка, соответствующего более или менее значительной части плиоцена, земная кора в пределах теперешней Европейской России претерпела известные перемещения, обусловившие в восточной части России наступление Каспия и Северного океана, трансгрессии которых почти достигали друг друга».

В свете вышеизложенного возникает возможность сопоставления во времени двух трансгрессий: падимейской - на севере и акчагыльской - на юге. На такую возможность указывали С.А. Ковалевский [1951], К.А. Ализаде [1954]. К.А. Ализаде предполагал, что в плиоцене произошло прогибание предуральской полосы Русской платформы, при котором воды Арктического бассейна могли проникнуть в Каспий. Отсутствие в акчагыльском бассейне многих северных форм он объяснял тем, что при движении трансгрессии с севера на юг соленость и температура вод, вероятно, подвергались определенному изменению. Вследствие этого многие формы не переходят определенную границу, отстают, а на юг проникают относительно эвригалинные формы [Ализаде, 1954].

Следует признать, что количество фаунистических находок, имеющихся в настоящее время, еще ничтожно мало для того, чтобы с уверенностью проводить подобные сопоставления, но несомненно одно: если когда-либо в прошлом соединение Арктического бассейна с Понто-Каспийским (факт несомненный!) происходило вдоль западных склонов Урала, это могло быть только в падимейское время.

Характер верхнероговских комплексов свидетельствует о том, что на территории Большеземельской и Малоземельской тундр был нормально соленый морской бассейн с режимом, сходным с режимом юго-восточной части Баренцева моря [Зенкевич, 1927, 1931].

Поднятие центральных частей Большеземельской тундры, Тимана и Пай-Хоя вызвало регрессию верхнероговского бассейна, которая происходила в двух основных направлениях: на север - в сторону открытого моря, на юг - в сторону депрессии, ныне занятой р. Печорой. Палео-биоценозы южной части регрессирующего моря были значительно обеднены. Как правило, они представлены одним-двумя видами моллюсков. После окончательной регрессии верхнероговского, а затем и вашуткинского бассейна началось интенсивное врезание речной сети. Участки морского дна оказались выведенными на дневную поверхность и находятся сейчас (в прибрежной части) на абсолютных отметках 140-180 м. Длительный континентальный перерыв сменился последней значительной трансгрессией, известной ранее под названием бореальной. Палео-биоценозы максимума этой трансгрессии свидетельствуют о значительном влиянии теплых атлантических вод, что можно связать с соединением северных морей с Атлантикой, через площади, занятые в настоящее время Балтийским морем, а также Ладожским и Онежским озерами [Зархидзе, 1963]. Границы современных зоогеографических областей сдвинулись далеко на восток. При регрессии этого бассейна указанная связь была прервана. В палеобиоценозах регрессивной стадии постепенно выпадают бореальные виды и резко возрастает роль арктическо-бореальных и арктических видов. К этому времени, вероятно, относится поднятие Новой Земли и Вайгача. Баренцево море входит в те границы, в которых мы его сейчас наблюдаем.

Такова история развития Тимано-Уральской области в неоген-четвертичное время. В свете этой истории распределение важнейших ископаемых моллюсков в кайнозойском разрезе региона представляется как функция среды, изменяющейся во времени и пространстве, среды, которая непрерывно формировала господствующие группы моллюсков.

Зоологи вслед за геологами, обычно указывают на губительное действие ледника (или в лучшем случае суровых климатических условий, соответствующих ледниковому периоду) на кайнозойскую фауну северных морей, подразумевая тем самым значительные изменения в составе комплексов моллюсков. Но эти изменения могли быть прежде всего связаны с чисто геологическими явлениями: тектонические процессы были причиной постоянных изменений очертаний бассейнов и всего комплекса связанных с ними биотических и абиотических факторов.

ЛИТЕРАТУРА

Ализаде К.А. Акчагыльский ярус Азербайджана. Баку, 1954.

Гурьянова Е.Ф. Бокоплавы морей СССР и сопредельных вод. «Определитель по фауне СССР», № 41. ЗИН АН СССР. Л., 1951.

Дерюгин К.М. Основные черты современных фаун морей СССР и вероятные пути их эволюции. «Уч. зап. ЛГУ», 1937, № 17.

Зархидзе В.С. К истории развития юго-восточной части Баренцева моря и его фауны с верхнечетвертичного времени. В сб.: «Кайнозойский покров Большеземельской тундры». Изд-во МГУ, 1963.

Зархидзе В.С. Новые данные о строении верхней части кайнозойского разреза Большеземельской тундры. В сб.: «Мат-лы по геологии и полезным ископаемым северо-востока европейской части СССР», вып. 5. Сыктывкар, 1965.

Зенкевич Л.А. Количественный учет донной фауны Печорского района Баренцева моря. «Тр. Плов. морск. ин-та», 1927, т. II, вып. 4.

Зенкевич Л.А. Количественный учет донной фауны Приканинского района. «Тр. Морск. ин-та», 1931, т. IV, вып. 3.

Зенкевич Л.А. Биология морей СССР. М., Изд-во АН СССР, 1963.

Идельсон М.С. Материалы по количественному учету донной фауны Баренцева, Белого и Карского морей. «Тр. ГОИН», т. 3, вып. 4, 1934.

Иорданский Н.Н. Материалы по геоморфологии и четвертичным отложениям Пай-Хоя. «Уч. зап. Моск. пед. ин-та», 1939, вып. 1.

Карпинский А.П. Очерки геологического прошлого Европейской России (статьи 1883-1894 гг.). «Природа», 1919, № VI.

Ковалевский С.А. Место и значение акчагыла в стратиграфии четвертичных отложений Русской равнины. «Бюл. МОИП», отд. геол., 1951, т. XXVI (1).

Кулик Н.А. О северном постплиоцене. «Геол. вести.», 1926, т. 5, № 13.

Лаврова М.А. О нахождении межледниковых морских отложений на южном берегу Кольского полуострова. «Тр. Комис. по изуч. четвертичн. периода», т. II. М., Изд-во АН СССР, 1932.

Лаврова М.А. О географических пределах распространения бореального моря и его физико-географическом режиме. «Тр. Ин-та геогр. АН СССР», 1946, вып. XXXVII.

Лаврова М.А. К вопросу о морских межледниковых трансгрессиях Печорского района. «Уч. зап. ЛГУ», сер. геогр., 1949, вып. 6.

Лаврова М.А., Троицкий С.Л. Межледниковые трансгрессии на севере Европы и Сибири. В сб.: «Хронология и климаты четвертичного периода». М., Изд-во АН СССР, 1961.

Малахов А.А. К стратиграфии четвертичных отложений среднего течения р. Мезени и р. Пёзы. «Изв. Геогр. о-ва», 1934, т. 66, вып. 3.

Милославская Н.М. Межвидовые отношения на дне моря. «Тр. Мурм. морск. биол. ин-та», 1964, вып. 6 (10).

Попов А.И. Плейстоценовые отложения в нижнем течении р. Печоры. В сб.: «Кайнозойский покров Большеземельской тундры». Изд-во МГУ, 1963.

Рудовиц Ю.Л. О количестве оледенений, бореальных трансгрессий и о границах последнего оледенения в связи с новыми исследованиями на Среднем Тимане. «Бюл. Комис. по изуч. четвертичн. периода», 1947, № 9.

Сакс В.Н. Четвертичный период в Советской Арктике. «Тр. НИИ геол. Арктики», 1953, т. 77.

Троицкий С.Л. Основные закономерности изучения состава фауны по размерам морских межморенных слоев Усть-Енисейской впадины и Нижне-Печорской депрессии. «Тр. Ин-та геол. и геофиз. СО АН СССР», 1964, вып. 9.

Knipowitsch N. Lur kenntniss der geologischen geschichte der Faune des Weissen und Murman-Meeres. «Зап. имп. СПб. Минер. о-ва», 1900, сер. 2, вып. 1.

MacNeil F.S. Cenozoic megafossils of the Arctic coast of Alaska. U.S. geol. Surv. Prof. Pap., 1957, 294-С.

Ссылка на статью:

Зархидзе В.С. История развития Тимано-Уральской области в связи с изучением ископаемых комплексов моллюсков. Геология кайнозоя севера Европейской части СССР. Изд-во МГУ, 1966, с. 56-72.