В 1960-1965 гг. на большом каменном материале (около 700 образцов) были изучены спорово-пыльцевые спектры из морских четвертичных отложений Усть-Енисейского района [Загорская и др., 1965; Слободин и др., 1967]. Полученные спектры характеризуются переменным доминированием пыльцы деревьев и спор в общем составе и небольшим содержанием пыльцы трав и кустарников.

Расчленение морской четвертичной толщи Севера Сибири затрудняло наличие в спектрах большого количества дочетвертичных спор и пыльцы. Такое «засорение» спектров наиболее резко проявляется в Усть-Енисейском районе (до 90% из всего состава спор и пыльцы). Все дочетвертичные споры и пыльца считаются переотложенными и при интерпретации спорово-пыльцевых спектров в расчет не принимаются, тем не менее критерии для четкого определения переотложенных форм остаются весьма относительными и субъективными. Нами была сделана попытка выявить какие-либо закономерности в количественном соотношении дочетвертичных форм с формами четвертичного возраста. Имея в виду неточность определений «переотложенных» пыльцы и спор, допустим, что не вся пыльца в этой группе переотложена. Поэтому из всех дочетвертичных форм мы выделили споры и пыльцу растений, расцвет которых падает на третичное время (так как выделение мезозойских форм в группу переотложенных у нас не вызывало сомнений). Сюда относится пыльца Tsuga sp., Ulmus sp., Fagus sp., Myrica sp., Pterocarya sp., Carya sp., Rhus sp., Nyssa sp., Ilex sp. и другие.

Для изученных скважин были составлены диаграммы процентного соотношения пыльцы древесных пород четвертичной части спектра и пыльцы и спор третичных растений [Загорская и др., 1965]. Очертания пиков и впадин на них в большинстве случаев совпадают, т.е. увеличение пыльцы четвертичных деревьев совпадает с увеличением количества пыльцы третичных растений. С уменьшением же пыльцы четвертичных деревьев уменьшается и содержание пыльцы третичных растений. В спектрах, где преобладают споры, заметно снижается или совсем исчезает пыльца теплолюбивых широколиственных пород (скважина 29, Большая Хета). Следовательно, содержание пыльцы третичных растений (в отличие от мезозойской пыльцы) в разрезе не случайно. Увеличение количества пыльцы древесной растительности является показателем потепления климата; сопутствующее увеличение количественного содержания третичных форм подтверждает это потепление. Таким образом, у нас появляется основание для предположения, что какая-то часть элементов третичных флор находится здесь в первичном залегании.

Все сказанное относится к мессовско-санчуговской свите или кочосскому горизонту. Наличие смешанного комплекса флор может явиться признаком гораздо более древнего, нежели принято сейчас (плиоцен-плейстоценового), возраста вмещающих отложений.

Так возникла необходимость прямого сопоставления (под микроскопом) спор и пыльцы из Усть-Енисейского района с формами из заведомо третичных, главным образом плиоценовых отложений. К сожалению, пришлось ограничиться образцами, любезно предоставленными сотрудниками других лабораторий. Нами изучены образцы пород из района верхнего течения р. Лены (у Киренской ГЭС), датированные Е.А. Мининой и Л.С. Короткевич [Минина, 1965] плиоценом. Из плиоцена р. Камы (дер. Омарский Починок) Н.Я. Кац и С.В. Кац изучили споры и пыльцу, а Н.А. Купцова - диатомовые водоросли [Кац и Кац, 1962]. Образцы пород с р. Крынки, переданные нам Т.Н. Байковской, датированы верхним миоценом [Криштофович и Байковская, 1965]. И, наконец, изучено два образца из Южного Урала (Башкирия), датированные Т.Д. Колесниковой на основании карпологического анализа олигоценом [Колесникова, 1963].

После тщательного изучения под микроскопом пыльцевых зерен из третичных пород мы пришли к выводу, что по внешнему облику, по цвету и четкости экзины, а также по сохранности, спорово-пыльцевые зерна, отмеченные в изученных нами отложениях Усть-Енисейской впадины, очень мало, а чаще всего и совсем не отличаются от пыльцевых зерен из плиоценовых отложений у дер. Омарский Починок (р. Кама) и г. Киренска (р. Лена). Мало того, пыльца, которая в Усть-Енисейском районе бесспорно считается четвертичной, ничем не отличается от пыльцевых зерен этих же родов и видов в плиоценовых отложениях. Например, пыльца Pinus silvestris L. в образцах из плиоценовых отложений имеет точно такую же тонкую, серовато-зеленоватую экзину с четкой и ясной сеткой мешков и по сохранности и степени минерализации ничем не отличается от Pinus silvestris, встречаемой в четвертичных отложениях Усть-Енисейского района. Очень близкими оказались не только отдельные пыльцевые зерна, но даже и спорово-пыльцевые спектры. Так, в общем составе спектра из плиоценовых отложений р. Лены (у Киренской ГЭС) в нижней части разреза доминируют споры, дальше, вверх по разрезу, преобладает пыльца деревьев. Пыльцы трав и кустарников мало. Пыльца теплолюбивых широколиственных пород, как и в спектрах Усть-Енисейского района встречается в каждом образце, но единично. Отмечено довольно большое количество переотложенных спор и пыльцы. Спорово-пыльцевой спектр плиоцена р. Лены полностью совпадаем со спектрами, полученными нами из доказанцевских отложений Усть-Енисейской впадины.

Спорово-пыльцевой спектр, полученный из плиоцена нижней Камы (дер. Омарский Починок), также совпадает со спектрами доказанцевского горизонта Усть-Енисейского района с той только разницей, что в некоторых образцах плиоцена Камы больше пыльцы Tsuga sp. В доказанцевских отложениях Усть-Енисейской впадины пыльца Tsuga sp., как и других третичных растений, встречается единично (скважины 2 и 3, Большая Хета, скважина 2, Сопочная Карга и др.).

Споры и пыльца, изученные из миоценовых (нижнесарматских) отложений Крынки, возраст которых определен по составу фауны моллюсков, а также по листовой флоре А.Н. Криштофовичем и Т.Н. Байковской, тоже похожи на четвертичные. Однако здесь сходство выражено в меньшей степени, чем с плиоценовыми формами.

Совсем другую картину дают споры и пыльца из верхнеолигоценовых отложений Башкирии, датированных Т.Д. Колесниковой по карпологическим остаткам - ни одно пыльцевое зерно на четвертичное не похоже.

К сожалению, мы не имели возможности попытаться отделить переотложенные пыльцу и споры люминесцентным методом. Но, как видно из работы Л.И. Ефимовой и Э.В. Бессоненко [Ефимова и Бессоненко, 1966], от четвертичной пыльцы отличается только мезозойская и палеогеновая. Что же касается неогеновой (плиоценовой) пыльцы, то отделить ее от нижнечетвертичной с помощью люминесцентного метода пока не представляется возможным.

Из сказанного следует:

1. При сопоставлении пыльцы древесных (четвертичных) пород с пыльцой третичных растений выясняется параллельное повышение или понижение содержания тех и других в отдельных частях разрезов доказанцевских отложений. В спектрах с преобладанием спор значительно уменьшается или совсем исчезает пыльца третичных пород. Из этого делается заключение о том, что хотя бы часть третичных растений находится в первичном залегании, и, следовательно, возможно предположение плиоцен-нижнеплейстоценового возраста доказанцевской части разреза.

2. По внешнему облику, по цвету и четкости экзины, а также по сохранности спорово-пыльцевые зерна, отмеченные в изученных нами отложениях Усть-Енисейской впадины, очень мало, а чаще всего и совсем не отличаются от пыльцевых зерен тех же родов и видов из плиоценовых отложений верховьев р. Лены и у дер. Омарский Починок.

3. Граница между плиоценом и нижним плейстоценом в морских осадках севера Западной Сибири пока не может быть проведена на основании спорово-пыльцевого анализа. Если считать непереотложенной хотя бы часть неогеновой пыльцы, то климатическая обстановка времени формирования вмещающих отложений должна рассматриваться под существенно иным углом зрения.

ЛИТЕРАТУРА

1. Загорская Н.Г., Яшина З.И., Слободин В. Я., Левина Ф.М., Белевич А.М. (1965). Морские неоген (?)-четвертичные отложения нижнего течения реки Енисея. Тр. НИИГА, т. 144.

2. Слободин В.Я., Суздальский О.В., Левина Ф.М., Лев О.М. (1967). Опорный разрез плиоцен-плейстоцена Усть-Енисейской впадины. В сб. «Геология позднего кайнозоя Западной Сибири и прилегающих территорий». Л.

3. Минина Е.А. (1965). Плиоценовые отложения в районе Киренской ГЭС. Тр. Ленгидропроекта, сб. 2.

4. Кац Н.Я., Кац С.В. (1962). О флоре и растительности плиоцена нижней Камы. Бюлл. Моск. о-ва испытат. природы, отдел биол., № 4.

5. Криштофович А.Н., Байковская Т.Н. (1965). Сарматская флора Крынки. М.-Л.

6. Колесникова Т.Д. (1963). Новые данные о третичной флоре Башкирии. Ботанический журнал, т. 48, № 10.

7. Ефимова Л.И., Бессоненко Э.В. (1966). Автофлюоресценция пыльцы некоторых хвойных и лиственных растений. В сб.: «Значение палинологического анализа для стратиграфии и палеофлорист.». М.

Ссылка на статью: 

Загорская Н.Г., Левина Ф.М. Данные спорово-пыльцевого анализа морских позднекайнозойских отложений как материал для реконструкции палеогеографических условий Арктических побережий. Северный Ледовитый океан и его побережье в кайнозое. Гидрометеоиздат, Ленинград, 1970, с. 232-235.