Комплексы моллюсков из морских четвертичных отложений Усть-Енисейской впадины широко используются в стратиграфических целях и, с известной долей вероятности, для восстановления палеогеографических особенностей этого бассейна. Но ни в одном из многочисленных исследований, посвященных этим вопросам, не рассматриваются условия захоронения раковин моллюсков. В то же время, при изучении остатков организмов из других систем выяснению типов захоронения уделяется большое внимание (Ефремов, 1950; Геккер, 1957; Иванова, 1958). Это дает возможность получать дополнительную информацию о фациальных условиях бассейнов, а иногда даже вносить коррективы в стратиграфические построения. Д.Л. Степанов (1958) подчеркивает, что недоучет типа захоронения может повлечь за собой ошибочные выводы о стратиграфической принадлежности охарактеризованного организмами горизонта, так как обстановка обитания, смерть и захоронение нередко не сов падают.

В практике исследования четвертичных отложений Усть-Енисейской впадины сомнение в первичности залегания раковин морских моллюсков чаще всего возникает при находках обломков раковин. Обломки, наряду с отдельными створками и обычно реже встречаемыми полными раковинами, присутствуют в любых местонахождениях. Иногда обломки преобладают или целые раковины вовсе не встречаются, что легче всего объясняется переотложением. Действительно, такие случаи не только возможны, но и известны. Примером может служить выход песков с обломками и крошкой раковин, расположенный на левом берегу Енисея у пос. Плахино, где удалось определить лишь несколько экземпляров Macoma sp.

Наряду с переотложением существует, однако, и иной процесс, приводящий к дроблению раковин. Особенно ярко он проявляется на пологих песчаных склонах в случае, когда раковины выполнены тем же песком. Объясняется этот процесс замерзанием влажных песков, в силу своей пористости расширяющихся значительно сильнее, чем глины или алевриты. В активном слое мерзлоты раковины многократно испытывают напряжения, приводящие к их полному разрушению. Явление постепенного разрушения раковин было прослежено в выходах казанцевских песков у пос. Караул (рис. 1). Убывание количества раздробленных раковин от стенки вглубь обнажения вполне естественно и легко обнаруживается при расчистках. Остается не вполне понятной лучшая сохранность раковин в некоторых обнажениях песков (на пример, в приустьевой части р. Танамы). Возможно, причина кроется в различной обводненности грунтов, в отсутствии или небольшом объеме песчаного ядра, а также в толщине (прочности) раковин. Основную же роль играет, видимо, скорость высвобождения раковин из пород или, иными словами, длительность времени, в течение которого раковины подвергаются процессам замерзания — размерзания.

Подавляющее большинство местонахождений моллюсков обладает рядом характерных признаков. Среди них наибольшее значение имеют: высокая концентрация раковин вплоть до образования ракушников, совместное нахождение представителей различных экологических типов, захоронение большинства раковин в положении, согласующемся с основными направлениями движения воды и, иногда, наличие окатанных и раздробленных раковин.

Такие захоронения нередко наблюдаются на берегах современных морей. В частности, на мысе Вармине (Северный Тиман) в результате бурь образовались скопления раковин мощностью более 0,5 м. В ископаемом состоянии подобные образования обнаружены на р. Яре, где в глинистых алевритах располагаются довольно многочисленные линзы ракушника мощностью от 5 до 10 см. В основном моллюски представлены здесь видом Portlandia arctica (Gray) с преобладанием Portlandia arctica (Gray) var. siliqua Reeve. Небольшое количество моллюсков принадлежит Astarte montagui (Dillwyn) и Polynices pallidus (Broderip et Sowerby). Обращает на себя внимание прекрасная сортированность раковин по размеру (10—15 мм) и присутствие в линзах мелких обломков стеблей кустарничков. Образование рассматриваемых скоплений раковин связано с действием слабого волнового потока у береговой линии бассейна. Опреснение вод, предполагаемое по массовому развитию Portlandia arctica (Gray) var. siliqua Reeve, не подтверждается интерпретацией результатов химических анализов солевого комплекса осадков, что служит лишним доказательством переотложения раковин.

Более мощные галечные ракушники (до 90—100 см), залегающие среди морских, охарактеризованных моллюсками, песчаных отложений, вскрываются у пос. Воронцово. Окатанные, раздробленные створки Saxicava arctica Linne', Astarte borealis (Chemnitz) var. placenta (Morch) и других форм включены в песчаный (верхний слой) и глинистый (нижний слой) заполнитель галечников. Содержание створок и обломков раковин, не считая мелких, достигает в верхнем слое 500—600 и в нижнем 200—300 штук на кубометр осадка. Раковины из верхнего слоя ориентированы беспорядочно, в нижнем же слое значительная их часть занимает субгоризонтальное положение по длинной оси. Оба слоя, судя по составу, текстурным особенностям осадков и фациальным замещениям относятся к фации подводного вала, ограничивающего лагуну.

Галечники с раковинами нередко встречаются в разрезах четвертичных отложений р. Джангоды. В среднем течении реки на меловых породах залегают галечники, содержащие сильно окатанные створки и обломки раковин Saxicava arctica Linne'. Близ устья Буро и на р. Юдыта на алевритах санчуговской свиты и под песками, возможно, относящимися в первом случае к континентальным фациям казанцевской свиты и во втором — к водно-ледниковым образованиям зырянского оледенения, залегают галечники мощностью до 30—100 см. Они состоят из валунов (20—30%), галек (40—60%), гравия (20—50%) и песка (10—30%). По видовому составу моллюсков галечники не отличаются от подстилающих их алевритов. В тех и других определены Astarte borealis (Chemnitz), A. sp., Macoma calcarea (Chemnitz), Saxicava arctica Linne', Yoldia hyperborea Torell, Cardium ciliatum Fabricius, Mya truncata Linne, Mytilus edulis Linne, Balanus sp. Судя по положению в разрезе и наличию характерного маломощного слоя зеленовато-серых тонкозернистых песков, залегающих непосредственно на галечниках, а также по сходному составу моллюсков в обоих выходах галечников, они являются одновозрастными, сформированными в аналогичных условиях. Большая часть раковин раздроблена, реже встречаются полные сильно окатанные раковины или створки Astarte borealis (Chemnitz) с обрывками эпидермиса. Все это указывает на различную длительность обработки раковин до момента их захоронения. Приведенная характеристика осадков вместе с тем не позволяет твердо высказаться за морское происхождение галечников. Действительно, в приведенных примерах размыв морских санчуговских отложений мог происходить под воздействием речных или водно-ледниковых потеков, осадки которых перекрывают морскую толщу. В подобных случаях правильнее предположить, что галечники не венчают морскую толщу, а являются базальными для вышележащих континентальных осадков. По существу, галечники, следуя за В.В. Ламакиным (1948), целесообразно называть остаточно-морскими.

Приведенные примеры показывают, что не все отложения, содержащие скопления раковин морских моллюсков, представляют собой отложения морского генезиса. Это обстоятельство необходимо иметь в виду при анализе палеонтологического материала из четвертичных отложений Усть-Енисейской впадины.

По-видимому, остаточно-морские отложения песчаного состава, легко поддающиеся переотложению, довольно широко распространены в северной части впадины. Так, например, на р. Пелятке (левом притоке Енисея) большие площади водоразделов заняты песками, в дефляционных впадинках покрытыми плащом гравия и галек. Находка среди них нескольких створок Astarte borealis (Chemnitz) var. withami Wood с хорошо сохранившимся эпидермальным слоем, исключающим длительный перенос раковин, свидетельствует о морском  происхождении нижележащих (материнских) песков. Расчистками в береговом склоне обнаружены раковины в коренном залегании, чем подтверждается морской генезис песчаной толщи. Следовательно, сохранность раковин должна играть важную роль при оценке условий захоронения и, как следствие, генезиса отложений.

С этой точки зрения интерес представляют конгломераты, обнаруженные в разрезе санчуговской толщи на р. Джангоде. Заключенные среди галек, гравия и в песчаном заполнителе раковины Saxicava arctica Linne, Astarte montagui (Dillwyn). A. cf. crenata (Gray), A. sp., Macoma calcarea (Chemnitz), M. baltica Linne, M sp., Mytilus edulis Linne, Buccinum sp., Polynices pallidus (Broderip et Sowerby), Cilichna alba (Broun), Balanus sp. безусловно, являются перенесенными (присутствие разнообразно ориентированных окатанных раковин и их обломков, наличие среди галек тонкостенных Cylichna alba (Broun) и другие признаки). Но, судя по прекрасно сохранившимся раковинам Astarte montagui (Dillwyn), захоронение части из них происходило без существенного переноса, видимо, в непосредственной близости от места обитания. По этому и по ряду литологических признаков (закономерно ориентированные стволы деревьев в нижележащей линзе песков, изменчивая ориентировка и удовлетворительная сортированность галек и т. п.) галечники фиксируют береговую линию. Весьма вероятно, что они являются образованиями активного пляжа (фация штормового вала). Своеобразные сообщества захоронения формируются за естественными преградами, куда раковины приносятся течениями или забрасываются волнами. Так, за валуном, лежащим среди санчуговских алевритов с линзами песка, образовалась песчаная линза, переполненная мелкими Astarte montagui (Dillwyn), Lora sp., Cylichna alba (Broun) и Balanus crenatus Bruguiere (рис. 2, A). Здесь для определения типа захоронения наиболее существенным признаком оказался отбор раковин по размеру в соответствии со слабыми движениями воды в придонном слое. В другом месте более интенсивные (волновые) движения привели к скоплению разнообразных по размеру раковин и их обломков (рис. 3), пространства между которыми заполнены плохо отсортированным песком. Среди моллюсков определены Cardium ciliatum Fabricius, Saxicava arctica Linne, Macoma calcarea (Chemnitz), M. baltica Linne, Astarte montagui  (Dillwyn), A. borealis  (Chemnitz), Mya sp., Leda pernula (Muller), Portlandia arctica (Gray), Mytilus edulis Linne, Buccinum tenue Gray, Neptunea borealis  (Philippi), Lora sp., Polynices pallidus (Broderip et Sowerby), Natica clausa Broderip et Sowerby.

В противоположность предыдущему типу захоронения, в данном существенными признаками для оценки являются свежесть раковин при наличии большого количества обломков, неупорядоченная ориентировка, смешение форм, обладающих различными размерами (от 3 мм до 10 см) и экологическими особенностями. Дополнительным, но немаловажным признаком рассматриваемого захоронения явилось обнаружение в устьевом отверстии Neptunea borealis (Philippi) под песком, вмещающем раковину, алеврита, что является ярким свидетельством переноса моллюска от места его обитания и смерти.

Несколько реже можно констатировать захоронение раковин моллюсков на месте смерти. Основными признаками для отнесения захоронений к этому типу являются: обилие раковин в объеме породы при явном преобладании одного или небольшого числа видов, отсутствие в комплексе экологически несовместимых форм, захоронение раковин в наиболее устойчивом положении, соответствие вмещающих пород типичным грунтам обитания и преобладание полных, хорошо сохранившихся раковин.

Примеры таких захоронений известны из санчуговских алевритов р. Пелятки, в которых комплекс моллюсков состоит из многочисленных Macoma calcarea (Chemnitz) и небольшого количества Sipho sp. Первые встречаются, главным образом, в виде полных раковин, лежащих на одной из створок. На р. Джангоде сообщества смерти наблюдаются в глинистых алевритах санчуговской свиты. Одно из них представлено хорошо сохранившимися многочисленными экземплярами тонкостенных Leda pernula (Muller) и сравнительно редкими Cylichna alba (Broun) var. corticata (Beck). В глинах, выходящих в нижнем течении реки, найдены створки и раковины Macoma calcarea (Chemnitz) и Cardium ciliatum Fabricius. В казанцевских песках низовьев Джангоды также известны сообщества смерти, состоящие из многочисленных раковин Macoma baltica Linne или Mya truncata truncata Linne и редких экземпляров Astarte montagui (Dillwyn). Во всех рассмотренных местонахождениях большая часть раковин захоронена в горизонтальном или слабо наклонном положении на одной из створок. Следует заметить, что в крупнозернистых песчаных отложениях, а тем более в гравийно-песчаных, формировавшихся в условиях подвижной водной среды, такой тип захоронений встречается реже, чем в алевритах.

Еще реже можно наблюдать раковины, захороненные в прижизненном положении. Это объясняется необходимостью существования специфических, редких в мелководном бассейне условий, заключающихся в отсутствии интенсивных перемещений; водной массы и быстром накоплении осадков. Поэтому прижизненное положение, за редким исключением, отмечается у зарывающихся и прикрепленных форм или у форм, обладающих тяжелой раковиной. Иллюстрацией последнего служат некоторые раковины Neptunea borealis (Philippi), лежащие в осадке вниз устьевым отверстием. Наиболее часто в прижизненном положении встречаются Mytilus edulis Linne, что, вероятно, связано с их способностью скреплять грунты. Нередко прижизненное положение в породах сохраняют Mya truncata Linne, что, в отдельных случаях, подчеркивается нарушением первичной слоистости вмещающих осадков. Этот признак немаловажен для заключения о характере захоронения Mya truncata Linne, Macoma baltica Linne и некоторых других форм, как было показано экспериментальными исследованиями И.К. Королюк (1958). Яркие примеры прижизненного захоронения можно видеть у баланусов. На р. Джангоде встречено несколько колоний, приуроченных к санчуговским отложениям (рис. 2, Б, В). Находки обрастаний валунов заслуживают особого внимания в связи с проблемой разноса валунов, ибо являются неоспоримым доказательством отложения валунов в морском бассейне.

Изложенные данные об условиях нахождения морских моллюсков и баланусов в четвертичных отложениях Усть-Енисейской впадины показывают всю сложность интерпретации типов захоронения. В статье сделана попытка показать на конкретных примерах многообразие признаков, которые необходимо класть в основу оценки ценозов, и необходимость четкого выделения из них существенных признаков. По мнению автора, наблюдения над условиями захоронения столь же необходимы для фациальных реконструкций и стратиграфических построений, как и определение видового состава комплексов моллюсков.

ЛИТЕРАТУРА

Геккер Р.Ф. 1957. Введение в палеоэкологию. Госгеолтехиздат, М., стр. 1—204.

Ефремов И.А. 1950. Тафономия и геологическая летопись. Тр. Палеонтол. ин-та АН   СССР, т. 24, стр.1—176.

Иванова Е.А.  1958.  Развитие  фауны  средне- и верхнекаменноугольного  моря западной части Московской синеклизы в связи с его историей. Тр. Палеонтол. ин-та АН СССР, т. 69, кн. 3, стр. 1—299.

Королюк И.К. 1958. Влияние некоторых беспозвоночных на слоистость илов. Тр. Мурманск. биолог, ст., т. IV, стр. 172—183.

Ламакин В.В. 1948. О понимании терминологии остаточных отложений. Бюлл. комис. по изуч. четверт. пер., №11, стр. 96—98.

Степанов Д.Л. 1958. Принципы и методы биостратиграфических исследований. Гостоптехиздат,   Л.,   стр.   1—180.

Ссылка на статью:

Суздальский О.В. Основные типы захоронения морских моллюсков в четвертичных отложениях Усть-Енисейской впадины. Палеонтологический журнал. 1967, №1, с. 127-130.