Биота является одним из наиболее надежных индикаторов климатов геологического прошлого, а особенности её географического распространения имеют важное значение для палеогеографических и палеогеодинамических реконструкций. Не случайно А. Вегенер для обоснования гипотезы перемещения материков использовал палеобиогеографические сведения. Как и во многих других науках о Земле, при воссоздании среды прошлого палеонтологи опираются на методы актуализма. В частности, используют сведения о связи среды обитания современных головоногих моллюсков с закономерностями в их расселении. Головоногие чутко реагируют на географические перестройки и флуктуации климата. При этом ареалы их распространения в геологическом масштабе времени меняются мгновенно. Так, после открытия Суэцкого канала более 200 видов морских организмов, включая представителей индо-тихоокеанского вида осьминогов Octopus kagoshimensis, проникли из Красного в Средиземное море [Салман и др., 2005], а наблюдаемое сейчас потепление климата привело к исчезновению кальмаров Loligo forbesi из Португалии [Chen et al., 2006] и Марокко, где они встречались всего лишь 10 лет назад (личное сообщение В. Лаптиховского).

Изучение закономерностей географического распространения и динамики разнообразия аммонитов кимериджского и волжского веков Арктики выявило факты многочисленных и частых перемещений этих моллюсков в пространстве и во времени и позволило сделать выводы о характере и причинах эти перемещений [Захаров и Рогов, 2007]. Наиболее важными для палеогеографических реконструкций признаками аммонитовых ассоциаций является присутствие видов-иммигрантов как из суббореальных эпиконтинентальных акваторий (Среднерусское море, Норвежско-Гренландский пролив), так и из открытых вод океанов: филлоцератид и литоцератид. Для кимериджского века нами были отмечены резкие колебания таксономического разнообразия аммонитов на севере Евразии по палеоширотам. Ранее это объяснялось влиянием Северной Атлантики [Сакс и др., 1971]. Детальное сравнение ассоциаций аммонитов на севере Западной и Восточной Европы с таковыми на прилегающих районах Арктики (Западно-Сибирское море и Енисей-Хатангское море-пролив) привело к заключению о значительно более сильном влиянии мелководного суббореального Среднерусского моря. Несмотря на то, что кимериджские аммониты Шпицбергена и ЗФИ представлены таксонами, известными преимущественно из Восточной Гренландии, там практически отсутствуют суббореальные аулакостефаниды (их присутствие отмечается только на двух узких стратиграфических уровнях). Так что, логичнее предположить влияние аммонитовых ассоциаций Свальбарда на восточно-гренландские, а не наоборот. Важно отметить, что в аммонитовых ассоциациях кимериджа Арктики большую роль играли суббореальные аулакостефаниды, а субтетические аммониты (например, род Aspidoceras) достигали палеоакваторий в бассейнах рек Печора и Северная Сосьва. В то же время родовое разнообразие собственно бореальных аммоноидей (представителей Cardioceratidae и Oppeliidae) было низким.

Аммонитовые ассоциации волжского века Арктики заметно отличаются от кимериджских полным отсутствием субтетических форм и исключительной редкостью суббореальных. Лишь в бассейне р. Печоры отмечаются суббореальные Zaraiskites, а на Приполярным Урале - Gravesia и Tolvericeras. Появившиеся в самом конце кимериджа первые бореальные аммониты из надсемейства Perisphinctaceae в волжском веке представлены многочисленными родами, широко распространенными в Панбореальной надобласти. В бассейнах волжского века аммонитовые ассоциации были значительно более гомогенными, чем в кимеридже. В них господствовали представители филолинии Pectinatinae - Dorsoplanitinae - Laugeitinae - Craspeditinae, и лишь временами присутствуют океанические филло- и литоцератиды. Высокое таксономическое разнообразие собственно арктических аммонитов на Приполярном Урале и севере Сибири и низкое их разнообразие в палеоприполярных областях на северо-востоке Азии мы объясняем климатическими причинами. Другим отличием волжских ассоциаций аммонитов Арктики от кимериджских является резкое сокращение перемещений с севера на юг, возрастание дифференциации в ассоциациях аммонитов западного и восточного секторов Арктики и усиление перемещений в направлении с востока на запад (рисунок). Помимо активного влияния климатического фактора, описанная картина динамики аммонитовых ассоциаций Арктики могла быть связана с замыканием Северо-Атлантического коридора.

Подводя итоги анализа особенностей географического расселения кимериджских и волжских аммоноидей в Арктике, мы приходим к следующим уточнениям в палеогеографических реконструкциях на севере Евразии. Для кимериджского и волжского веков следует отметить крайне незначительную роль Норвежско-Гренландского прохода (коридора Викинг) в распространении аммонитов в западном секторе Арктики. В большинстве случаев таксоны, общие для Шпицбергена и Восточной Гренландии, представлены родами, распространенными по всей Арктике. В то же время заметное влияние относительно тепловодного Среднерусского моря, ощущавшееся в кимеридже вплоть до Хатангского пролива, в волжском веке практически не фиксируется, зато возрастает роль аммоноидей, проникавших с восточных палеоакваторий в западные. Возможно, это было вызвано обмелением Среднерусского моря и полным или частичным закрытием проливов, связывавших его с Западно-Сибирским бассейном. Крайне важно отметить появление океанических Pseudophylloceras на севере Сибири и Шпицбергене на рубеже средне- и поздневолжского времени. Эти аммоноидеи идентичны Pseudophylloceras knoxvillense, известным из Калифорнии и Аляски [Imlay, 1981], что позволяет достаточно уверенно предположить наличие относительно глубоководного бассейна в Арктике в конце юры, связанного с Палеопацификой. Более того, постоянное присутствие океанических аммонитов (как правило, представленных таксонами, близкими к североамериканским) на севере Сибири, по крайней мере вплоть до второй половины валанжина, дает основание считать, что близкая палеогеографическая ситуация существовала и в начале раннего мела. Недавний биогеографический анализ поздневолжских-ранневаланжинских моллюсков Новосибирских островов подтверждает этот вывод [Захаров и Кузьмичев, 2008]. Работы по настоящей тематике выполнялись при финансовой поддержке Программы ОНЗ РАН №14.

Литература

1. Захаров В.А., Кузъмичев А.Б. Биостратиграфия верхней юры и нижнего мела о. Столбовой (Новосибирские острова) по бухиям // Меловая система России и ближнего зарубежья: проблемы стратиграфии и палеогеографии. Новосибирск: Изд-во СО РАН, 2008. С. 74-83 (Материалы совещ.).

2. Захаров В.А., Рогов М.А. Климатически обусловленная динамика ареалов моллюсков в пространстве и времени в течение поздней юры (оксфорд-кимеридж) высоких широт Северного полушария // Юрская система России: проблемы стратиграфии и палеогеографии / Ред. В.А. Захаров. Ярославль: Изд-во ЯГПУ, 2007. С. 75-77.

3. Сакс В.Н. и др. Палеозоогеография морей бореального пояса в юре и неокоме // Проблемы общей и региональной геологии. Новосибирск: Наука, 1971. С. 179-211.

4. Салман А., Лаптиховский В.В., Катаган Т. О плодовитости самцов и самок индотихоокеанского осьминога (Octopus kagoshimensis, Cephalopoda, Octopodidae) в Восточном Средиземноморье // Зоол. журн. 2005. Т. 84, № 2, С. 269-271.

5. Chen C.S. et al. The apparent disappearance of Loligo farbesi from the south of its range in the 1990s: Trends in Loligo spp. abundance in the northeast Atlantic and possible environmental influences // Fisheries Research. 2006. V. 78. P. 44-54.

6. Imlay R.W. Late Jurassic ammonites from Alaska // US Geol. Surv. Prof. Paper. 1981. №1190. P. 1-40.